Притяжение сверхмарафона  - Максим Воробьев

Луна поднималась все выше, а бежать становилось тяжелее. Ноги одеревенели, с каждым шагом в них нарастала боль. Впрочем, к этому времени болело уже все тело. Упорно преодолевая немощь своего организма, я двигался дальше. Усилием воли вызывал в памяти и повторял строки немецкого поэта Франца Зондингера[6], завоевавшего олимпийский венец в конкурсе искусств за свое произведение, передающее ощущения марафонца:

Ну и конечно, помогали бежать песни Высоцкого, многие из которых я к тому времени знал почти наизусть.

Но это было лишь начало. Усталость и нежелание двигаться накатывались свинцовой волной. Время от времени прямо на бегу я проваливался в мгновенный сон. Спать хотелось неимоверно. Где-то часа в четыре ночи, после того как раза два-три я чуть не упал из-за того, что засыпал на ходу, я принял решение хоть немного вздремнуть. Подбежав к пункту питания, я свернул в помещение, благо оно было всего метрах в 30–40 от трассы, попросил сестру постелить пенополиуретановый коврик, глотнул чаю и с трудом, так как мышцы уже закрепостились, принял горизонтальное положение. Попросил подложить рюкзак под ноги, чтобы они не так сильно затекли, и тут же провалился в глубокий сон.

Мне показалось прошла всего минута, а меня уже тормошат за плечо. Пора! Усилием воли я поднялся на ноги. Сказать, что ноги болели, – ничего не сказать. Ныло все! Первые несколько шагов были мучительны. Последующие события я плохо запомнил. Только ощущение боли во всем теле и особенно в распухших суставах. Колени, голеностопы и даже тазобедренные суставы не вынесли нагрузки: последние 2–3 часа я бежать я уже не мог, только шел.

Третье место и результат 220 км 569 м – неплохой дебют, хотя и немалой ценой. Почти две недели я не мог нормально ходить и полтора месяца не бегал. Лишь затем понемногу возобновил тренировки, ограничив их длину пятью-восемью километрами. Наступила зима, но я еще не был готов к большим объемам на морозе. Тем не менее пауза пошла организму на пользу, и с наступлением весны меня охватило неудержимое желание покорять все новые и новые километры.

Если бы я писал роман, то в нем обязательно бы появилась героиня. Ради большой любви к ней я и решился бы на такое самоистязание, как сверхмарафон. Но признаюсь честно: к тому, что я выбрал сверхмарафон, прекрасный пол все-таки отношения не имеет. Я просто, закрыв глаза, вспоминаю события четвертьвековой давности. Как говорят при определенных обстоятельствах: «Правда, правда и ничего, кроме правды». Я всегда помню эти слова.

Конечно, девушки занимали в моей жизни особое место. Я был молод, неутомим, страстно и глубоко чувствовал. Лучше, чем Гумилев, не сказать: «Когда я был влюблен (а я влюблен всегда…)»… Но если хочешь добиться сколько-нибудь значимого результата, приготовься пожертвовать многим. Чем большего хочешь достичь, тем большим надо будет пожертвовать. Бесспорно, влюбленность наполняет жизнь радостью и дарит дополнительные силы, столь необходимые при сверхнагрузках. Но тренировочный процесс не терпит постоянных нарушений режима. В первую очередь он забирает время. Потом силы: и физические, и душевные. Тяжелая тренировка (особенно длительный темповый бег) часто приводит не только к физическому, но и эмоциональному опустошению. На бурное проявление чувств сил не остается. И это тоже плата за результат. Без четкого осознания цели все дополнительные стимулы теряют смысл, перестают действовать.

Передо мной было два пути: или продолжать серьезно тренироваться и становиться профессиональным спортсменом, или бегать исключительно для здоровья, а основные силы направить на что-либо другое. Почти без колебаний я выбрал первый путь.

Максим Воробьев в начале спортивной карьеры. Миасс, 5 октября 1991 года. «Бег Чистой воды», 80 км

Некоторые сомнения были связаны с обстановкой в стране. Невозможно выстраивать свою жизнь, руководствуясь только внутренними побуждениями и полностью игнорируя обстоятельства. Мои первые успехи в покорении сверхмарафонских дистанций пришлись на трудное время. Перестройка и гласность обернулись разнузданной вседозволенностью, разграблением и распадом страны. В начале 90-х годов междоусобные разборки «братанов» ввиду их повсеместности вполне можно назвать войной бандитских группировок. Горьким напоминанием об этих событиях практически в каждом городе стали участки кладбищ, сплошь состоящие из молодежи. Чеченская война, путч 1991 года, больше похожий на жалкий фарс, нехватка нормальных продуктов питания, всеобщая нервозность и уныние – таковы жизненные реалии времени, в котором приходилось тренироваться и достигать результатов. И каких! Любой сегодняшний чемпион в сверхмарафоне может только мечтать приблизиться к ним. Выдающиеся высшие мировые достижения на сверхмарафонских дистанциях были установлены именно в 90-е годы ХХ века и начале 2000-х. Чего стоит рекорд Яниса Куроса – 303 км 506 м! Наперекор внешним обстоятельствам и трудностям жизни мы продолжали тренироваться и выступать в соревнованиях.

Это было легендарное время. Современным бегунам покажется невероятным один перечень имен спортсменов, выходящих на старт чемпионата России. Зачастую в одном забеге стартовало 15 и более человек, готовых разменять 7 часов на 100 км или показать на сутках результат в районе 250 км и более. Ни один международный старт не обходился без победы или хотя бы попадания в число призеров российских бегунов. Выиграть чемпионат России было труднее, чем стать чемпионом Европы или мира. О некоторых соревнованиях хочется рассказать более подробно.

Чемпионат России по бегу на 100 км – 1992 (Архангельск)

К этому старту я готовился фанатично. Полтора месяца провел на Урале, где тренировался в условиях низкогорья и по сильно пересеченной местности. Ударный недельный объем в июле за две недели до старта зашкалил за 230 км. Чемпионат России 1992 года был назначен на 8 августа в далеком и совершенно неизвестном для меня Архангельске. Тем не менее все оказалось несложно. Ночь на поезде, и я уже ступаю на перрон.

Накануне старта, выходя из подвального помещения КЛБ «Гандвик», где проходила регистрация участников чемпионата, я увидел группу спортсменов, трусивших по набережной. Отметил: «Сильные ребята». Если бы я тогда знал, что принесет следующий день!

Утром все встало на свои места. Ребята оказались из Липецка. Знаменитая школа бегунов, гремевшая тогда не только по России, но и по всему миру. Станислав Кораблин, Александр Карнаухов, Сергей Фундуряк, молодой тогда Дмитрий Янкин. Каждый из них впоследствии завоюет множество престижных титулов на российских и международных соревнованиях. Именно с ними мне и пришлось вести борьбу 8 августа 1992 года под проливным дождем и шквалистым ветром, которые, словно по заказу, обрушились в этот день на Архангельск.